Триумф польской авиации, или История одной улицы

Сегодня мало кто из жителей литовской столицы сможет сказать, как называлась в середине тридцатых годов прошлого столетия улица Вильнюса, которая сейчас носит имя героических литовских лётчиков – Стяпонаса Дарюса и Стасиса Гиренаса.

Так вот, и тогда, в середине тридцатых, улица также называлась в честь всемирно известных авиаторов, но это были сыны польского народа – Франтишек Жвирко и Станислав Вигура. Дело в том, что Вильно и Виленский край тогда еще входили в состав Польского государства, а о героическом перелёте литовских лётчиков мир пока ничего не знал, ибо это случилось только через год, в июле 1933 года.

Улица Жвирко и Вигуры появилась на карте города после трагедии, произошедшей 12 сентября 1932 года в горах чешской Силезии, когда пилоты направлялись на свои очередные соревнования. Именно тогда, после случившейся катастрофы, Виленский магистрат принял решение переименовать улицу Радуньскую и назвать её в честь погибших героев.

Берлинский триумф польской авиации

С 12 по 28 августа 1932 года в Берлине состоялись третьи по счёту соревнования туристических самолётов International Tourism Chellenge, которые проходили при поддержке Международной авиационной федерации (FAI). Они включали в себя три основных дисциплины: технические испытания, гонки над Европой, тест на максимальную скорость с двумя пассажирами на борту. В этих состязаниях приняли участие лучшие европейские экипажи. Среди участников были и две команды из Польши. Они соревновались на самолётах RWD-6.

На аэроплане с бортовым номером SP—AHN – экипаж поручик Жвирко и инженер Вигура, а с регистрацией – SP—AHL – капитан Карпинский.

Выступая под номером 8, Жвирко и Вигура уверенно заняли первую ступень пьедестала почёта, обойдя знаменитых асов европейской авиации. Капитан Карпинский довольствовался девятым местом. Кстати, самолёт RWD-6 был специально разработан группой польских авиаконструкторов (Рогальский, Вигура, Джевецкий) для участия именно в этих соревнованиях.

Победа польского дуэта была не первой. С 9 августа по 12 сентября 1929 года на опытном самолёте RWD-2 они победили в полёте над Европой по маршруту Варшава–Эрфурт–Париж–Барселона–Венеция–Милан–Варшава, преодолев более 5 тысяч километров.

6 октября того же года они победили в первых воздушных ралли в Юго-Восточной Польше. 16 октября Ф. Вигура на лёгком туристическом самолёте (менее 280 кг) установил рекорд высоты – 4004 м (13 136 футов).

8 сентября 1932 года триумфаторы берлинских состязаний прилетели в Вильно.

Как Вильно встречал чемпионов

Более 80 лет назад газета «Русская речь», издаваемая в Вильне, пишет:

«Сегодня 8 сентября 1932 года в Вильно в аэропорт Порубанек прибывают победители международных воздушных соревнований вокруг Европы, известный польский летчик Жвирко вместе с конструктором Вигурой. Поручик Жвирко прибудет на аэродром Порубанек в 4 часа дня на том же аэроплане, на котором он совершил свой перелет вокруг Европы. Вильно для Жвирко родной город. Завтра, 9 сентября, он вылетит в Варшаву, а 10-го – отправится в Прагу для участия в состязаниях, организованных Чехословацкой воздухоплавательной лигой».

Уже в час дня, задолго до прибытия знаменитых авиаторов, вокруг лётного поля начали собираться встречающие – жители Вильно и окрестных районов. Народ добирался на поездах и автобусах, на легковых авто и конных экипажах, а кто-то… пешком. Виленский аэродром принарядился по-праздничному: ангары были разукрашены национальными флагами, в центре лётного поля был начертан большой круг, в котором огромными белыми буквами было написано «WILNO». К 4 часам пополудни, ко времени прилёта самолёта RWD-6, который пилотировал Франтишек Жвирко, на аэродроме собралось уже более 20 тысяч человек.

…До четырёх оставалось еще четверть часа, когда в толпе встречающих послышались возгласы: «Летят! Летят!» Самолёт RWD-6 с бортовым номером SP-AHN, появившись в небе над Вильно, выполнил разворот в направлении Порубанка. Описывая круги над аэродромом, экипаж приступил к снижению. Самолёт летел все ниже… ниже… Вот уже его шасси коснулись земли и аэроплан медленно покатился по грунту виленского аэродрома. Толпа замерла в предвкушении встречи со своими кумирами. И вот, когда двигатель воздушного судна замолк, встречающие взорвались громогласным приветствием победителям международных соревнований, которые не так давно завершились в Берлине.

А когда самолёт остановился и пилоты, покинув кабину, оказались на земле около своей машины, толпа, преодолев полицейский кордон, подхватила авиаторов на руки и понесла их через все лётное поле. На Жвирко и Вигуру посыпалось море цветов.

После официального приветствия городского вице-воеводы господина Янковского лётчики были усажены в автомобиль, украшенный цветами, и в сопровождении 30 такси отправились в Вильно, где остановились в гостинице «Жорж» (позднее – «Вильнюс»).

На следующий день, 9 сентября, экипаж самолёта в составе: поручик Жвирко и инженер Вигура, покинул Вильно и отправился в Варшаву, откуда через день им предстоял полёт в Чехословакию на Второй авиационный международный салон, куда они были приглашены в качестве почётных гостей.

…Взлетев 9 сентября с аэродрома Порубанек, Франтишек Жвирко не знал, что это был его последний взлёт с аэродрома его любимого города Вильно.

Трагическая гибель…

В день полёта в Прагу погодные условия в горной местности, через которую экипажу предстояло лететь, были сложные: дул сильный ветер, горные вершины были покрыты плотным слоем облаков, ожидался ураган. Однако Ф. Жвирко принимает решение лететь. К сожалению, это был последний полёт знаменитого экипажа. Он закончился трагически.

Сообщение о гибели польских авиаторов – поручика Жвирко и инженера Вигуры, потрясло весь авиационный мир. Вот, что по этому поводу писала виленская газета «Русская речь»:

«ТЕШИН, 12 сентября. В воскресенье в 8 часов утра в чешской Силезии в 14 км от Тешина произошла аэропланная катастрофа, во время которой погибли победители международного рейда вокруг Европы поручик Жвирко и инженер Вигура.

Пор. Жвирко и инж. Вигура направлялись из Варшавы в Прагу, чтобы принять там участие в авиационном состязании, организованном чешским аэроклубом. Перелетев благополучно польско-чешскую границу, аэроплан пор. Жвирки попал, однако в окрестностях Терлицка в район действия урагана. Согласно показаниям двух свидетелей катастрофы, аэроплан пор. Жвирко упал с высоты 100 метров и разбился о дерево. Когда свидетели подбежали к месту катастрофы – они застали аппарат разбитым в щепки, а тела обоих летчиков лежащими на расстоянии 100 метров от аппарата и в 15 метрах друг от друга. В виду этого возникает предположение, что летчики перед падением аэроплана воспользовались парашютами, однако, из-за небольшой высоты, парашюты не могли раскрыться. Свидетели, однако этой версии не подтвердили.

О происшествии было немедленно сообщено полиции и административным властям, по распоряжению которых тела погибших летчиков были перевезены в Терлицк.

На место катастрофы выехали из Варшавы жена покойного пор. Жвирко, узнавшая о смерти мужа в костеле, сестра инж. Вигуры, капитан Комар и два офицера польского воздушного флота».

Поручик Жвирко – бывший русский офицер

Из публикации газеты «Русская речь» за 12 августа 1932 года.

«Покойный Ф. Жвирко родился в 1895 году в Свянцянах и в 1915 году по окончании виленского городского реального училища поступил в ускоренное военное училище.

До революции Жвирко служил в 34-м Орловском пехотном полку, а во время Гражданской войны сражался в рядах белых, сначала в 1918 году у генерала Деникина, а потом после отступления попал в Крым и защищал его под начальством генерала Слащева. В эпоху генерала Врангеля покойный, уже в чине штабс-капитана, служил в кавалерии генерала Барбовича, а когда был издан приказ о вербовке добровольцев в авиачасти, Жвирко перешёл в авиацию и был пулемётчиком-наблюдателем.

В 1921 году, после крымской эвакуации, Жвирко, побывав в Константинополе и перенеся там всю тяжесть константинопольского «сидения», прибыл в Варшаву.

В том же 1921 году покойный был призван отбывать лагерный сбор, а так как военная комиссия ещё не признала за ним офицерского чина, то Жвирко должен был отбывать повинность простым рядовым.

По возвращении в Варшаву и вплоть до нового поступления на военную службу (ему в конце 1923 года была засчитана служба в России и присвоен чин подпоручика).

Ф. Жвирко жил с группой русских офицеров под Варшавой и работал в отчётном отделе на фабрике «Потиск».

Биография инженера Вигуры

«Инженер-механик Станислав Вигура родился в 1901 году в Варшаве. Среднее образование получил в варшавской гимназии имени Замойского. В 1929 году С. Вигура, ещё будучи учеником 7-го класса, идёт добровольцем на войну и знакомится с обоими своими будущими помощниками инж. Станиславом Рогальским и Георгием Джевецким. По окончании войны С. Вигура возвращается в гимназию и в 1921 году получает аттестат зрелости, для того чтобы получить высшее и специальное образование на механическом отделении Варшавского политехнического института.

В 1929 году получает диплом пилота Варшавского студенческого аэроклуба и в то же время участвует в первом польском перелёте вокруг Европы вместе с пор. Жвирко, который летит на аэроплане, построенным по проекту молодого, но уже известного инженера Станислава Вигуры – RWD-2. В последующие годы снова участвует в целом ряде перелётов (всегда с пор. Жвирко в качестве пилота), не прекращая в то же время своих работ по постройке новых аэропланов своего типа: RW (Рогальский, Вигура), RWD – 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 (Рогальский, Вигура, Джевецкий). В последнее время инженер Вигура был занят постройкой аэроплана типа RWD-8. Смерть, однако, прервала эти работы, обещавшие принести молодому конструктору мировую известность.

Инженер Вигура осиротил бабушку и трёх сестёр».

Незаконченное интервью Жвирки

Последнее интервью с поручиком Жвирко, которое состоялось за 36 часов до Тешенской трагедии, и которое так и не было завершено. Оно было опубликовано на страницах газеты «Русская речь», которая в 30-е годы издавалась в Вильно на русском языке. Текст приводится в оригинальном виде, так как он был напечатан на страницах газеты 12 сентября 1932 года.

«О нашей встрече мы условились за день до отлёта в Демблин.

– Дорогой поручик, – говорю я, – не смел бы беспокоить вас из-за любопытства разговором, но вы должны понять, что тысячи сердец сегодня переполнены одним искренним чувством к вам… Хотят знать о вас возможно больше и читатели газет, и радиослушатели.

– Ну что ж. Пожалуйста, – ответил поручик искренно и просто. – Встретимся в клубе. Я буду сейчас же после возвращения из Демблина, но не знаю, в котором часу… А может быть, встретимся после возвращения из Вильно? Буду иметь тогда больше времени – до следующего полёта.

Соглашался я на все сроки, лишь бы он нашёл для меня своего времени. И действительно, нашёл. Застал с ближайшим его помощником по делам «хроники».

Он сейчас же подбежал ко мне, протянул руку, как будто давно знал меня. Я ответил тем же пожатием его мужской руки, сильной и гордой. Его обветренное и загорелое, выбритое лицо и высокий лоб излучали изумительную простоту. В широко раскрытых его глазах, как бы с выражением ожидания чего-то можно было прочесть смелость. И не удивительно: этот знаменитый лётчик не предвидел, не предчувствовал, сколько обязанностей упадёт на него вместе с победой.

– Еще пять минут, и вы бы меня не застали, – сказал он с улыбкой.

Это означало, что времени у него ограниченное количество, и надо торопиться.

– Господин поручик, как вы себя чувствовали после вашей победы во славу Польши перед берлинским радио-микрофоном, откуда на всю Польшу и широкий мир была провозглашена слава Польши и вас?

– Да разве я сам знаю? При Божьей помощи как-то там пошло. Должен признаться, что я не столько волновался, ведь это была моя первая речь к миру, да и к тому же в Берлине – и по-польски. Когда говорил, я был не совсем уверен: пройдут ли через немецкий микрофон мои польские слова? Но благородное выражение лиц моих достойных коллег по полётам Посса и Морзика – рассеяли эту неуверенность. Для меня эта минута была трогательной – хотелось сказать жене и сыну, чтобы не опоздали слушать меня. Я не был уверен в том, что они там в своем доме знают о награждении меня и о том, что об этом будут говорить по радио. Трудно, конечно, вспомнить обо всём, что я тогда перечувствовал.

– Значит, верно, что ваша семья слушала трансляцию из Берлина и была одной из первых в Варшаве, которая услышала ваше имя, как имя триумфатора.

– Да, слушали. В нашем доме радио – это неотделимая часть нашей квартирной обстановки; коллега Соболь может подтвердить, ибо был у нас и видел. Впрочем, в таком Демблине трудно представить жизнь без радио.

– А в какой мере вы воспользовались радио?

– Кроме трансляций из Берлина и Варшавы, которые происходили уже после конкурсного рейда, сказать могу сейчас немного. В Варшаве «Польское радио» атаковало нас двумя микрофонами.

– А как чувствовали вы себя в Вильне?

– Не могу налюбоваться моими виленчанами. Там счастливо закончился этот ЧЕЛЕНДЖЕР. Многое способствовало этому успеху. Наше руководительство, конструкция аппарата – Рогальский, Вигура, Джевицкий (RWD), атмосферические условия. Технический персонал – мы благодарили Бога у Острых ворот… Все в руках Его…

– Поручик, вы говорили по радио и в Вильне. Не захотели бы что-нибудь рассказать об этом?

– Говорил, благодарил виленчан за их сердечность, апеллировал к молодым, чтобы развивали плавание по воздуху на аппаратах без мотора – прекрасный вид спорта воздухоплавание. Виленская радиостанция наградила меня очень милой неожиданностью: Ciocia Нala преподнесла для моего Гени несколько повестей в разноцветных книжечках. Очень прошу вас заверить тетю Галю, что я всё это вручил Гене, – говорил с видимым волнением орёл о своем орлёнке. – Об остальном по возвращении из Праги.

Время бежало. Я чувствовал, что поручик Жвирко куда-то опять торопится, и поэтому задал ещё несколько вопросов – о значении воздушного сообщения, а также телеграфного и телефонного. Поручик Жвирко ответил:

– Полагаю, что без радио нельзя даже и думать о полётах на дальнее расстояние. Правда, устройство вещательного аппарата сегодня возможно только в аппаратах больших, потому что такие приспособления сильно отягчают аппарат. Это последнее обстоятельство лишало возможности некоторых трансатлантических лётчиков брать с собой вещательную аппаратуру.

Но это были, так сказать, полёты показные, бравурные. В полётах, имеющих практическое значение, в полётах на громадные расстояния, сообщение по радио необходимо. Но и в практической науке о воздухоплавании радио обязательно, например, на сборных учебных занятиях, когда все движения должны быть координированы, вся команда ведётся через радио. А сигнализация об атмосферических изменениях? Каким другим способом можно сообщить об этом самолёту, когда он в пути? Кто знает, какие другие возможности таят в себе радио и воздухоплавание, – добавил Жвирко и посмотрел на часы.

– Много интересных вопросов вы мне предлагаете; чтобы ответить на них, надо подумать, а время, между прочим, бежит. Может быть, вы позволите списать все эти вопросы, а поговорим позже, скажем – после моего возвращения из Праги. Лечу туда завтра, а вернусь в Варшаву в понедельник. Условимся встретиться, например во вторник. Хорошо? – закончил поручик Жвирко.

– Да, конечно поручик. И так слишком злоупотребил вашей любезностью.

Я пожал ему крепко руку и собрался уходить. Прошел уже две залы аэроклуба, как поручик Жвирко нагнал меня и напомнил не забыть принести на следующий же день вопросы беседы, дабы он мог хорошо подготовиться к ответам, когда вернется из Праги.

На следующий день я узнал, что поручик Жвирко в субботу, 10 сентября, в 1 час дня, как было назначено, не вылетел в Прагу, и что отлёт его был назначен на воскресенье 11 сентября.

Спустя 24 часа вся Польша и весь мир были потрясены страшной вестью:

поручик Франц Жвирко и его почти неразлучный товарищ, инженер Станислав Вигура погибли смертью лётчиков на том же победоносном RWD-6 под Тешином, в воскресенье, 11 сентября, около 8 часов утра.

Как метеор блеснул он на польском небе, и как метеор погас этот настоящий польский герой и такой необыкновенно скромный человек.

И я всегда чувствую взгляд великого лётчика и слышу его слова:

– Благодарили Бога у Острых ворот – всё в руках Его…

Это последнее газетное интервью поручика Жвирко. Последнее и незаконченное».

Прощание…

В ночь с 13-го на 14 сентября гробы с телами польских героев были доставлены в Варшаву. Их похороны превратились в грандиозную манифестацию жителей польской столицы. Францишеку Жвирко посмертно было присвоено звание капитана. Инженер Станислав Вигура так и не смог закончить свой очередной самолёт RWD-8.

Они похоронены на кладбище Повацки на знаменитой Аллее памяти.

Парадокс катастроф заключается в том, что причиной их всегда являются ошибки, допущенные жертвами этих катастроф.

Для того чтобы увековечить победу польских лётчиков в Берлинских международных авиационных соревнованиях 1932 года, правительство страны приняло решение считать день 28 августа – Днем польской авиации. Эта дата отмечалась до 23 августа 1944 года, но в 1991 году День польской авиации вновь празднуется 28 августа.

Название «Дарюса и Гиренаса» улица получала дважды.

На карте города, которая датируется 1942 годом, т.е. когда в Вильнюсе хозяйничали немецкие войска (напомню, что с 24 июня 1941 года по 13 июля 1944 года столица Литвы была занята войсками Третьего рейха), улица Дарюса и Гиренаса имела место. Но кто сделал это переименование: литовские власти, которые за короткий срок с 1939 по 1941 год успели заменить имена польских лётчиков на фамилии литовских? Или немецкие оккупационные власти приняли решение о переименовании улицы?

Но после того как Красная армия овладела Вильнюсом, имена литовских «соколов» с городской карты исчезли, а улице присвоили название – «Аэродромная». Имена и польских, и литовских героев-авиаторов были стерты!

Лишь в канун 30-летнего юбилея героического перелёта Дарюса и Гиренаса через Атлантику, в 1963 году, Исполнительный комитет города Вильнюса принимает решение о возвращении названия улицы имени литовских соколов.

Возможно, я где-то ошибаюсь в своих рассуждениях, касающихся хронологии истории улицы, которая вот уже сто лет соединяет город с аэродромом. Я буду рад выслушать замечания людей, знающих что-то большее по этому вопросу, и буду рад дополнить этот материал рассказами наших читателей.

С надеждой на сотрудничество и возможность восстановить полную историю этой вильнюсской улицы.

Николай Жуков

Статья в сокращённом виде была опубликована в газете «Литовский курьер» (г. Вильнюс, Литва), № 6 (1041), 05.02.2015 г.

P.S. Как эхо этой вильнюсской истории звучит история такой же улицы в белорусском г. Гродно, которой мы для полноты картины того времени хотим дополнить авторский текст Н. Жукова.

Была такая улица в польские времена и в белорусской Лиде…

В Польше же эту память хранят до сих пор — в Варшаве, на улице Жвирки и Вигура, стоит памятник авиатору.

И какие бы политические разногласия нас в разные годы не разделяли, историю авиации из нашей общей Истории не выкинешь!

В.Л.